Путешествия — моя страсть. У меня есть карта России и карта мира, на которых отмечены точки — места, которые мне нужно посетить в ближайшие годы, и эти выборы продиктованы не туристическим интересом, я еду не за достопримечательностями и красивыми видами для фотографий. Каждое путешествие для меня — нечто большее.
На поверхности, это жажда приключений, желание расшириться, почувствовать себя свободным в перемещениях, привнести в жизнь ярких впечатлений и эмоций, соприкоснуться с представителями иных культурно-исторических контекстов и пополнить свою базу данных о мире. Почувствовать себя частью чего-то бОльшего, чем родной город, наконец.
Но бывает так, что никаких логических объяснений и обоснований нет, я просто чувствую ЗОВ места. Меня тянет нечто тонкое и незримое.
Есть красивая теория, что в иных воплощениях мы оставляем части своей Души в разных уголках планеты, и потом путешествуем по миру, чтобы собрать свои частички и обрести целостность. В таком случае, каждое место, которое зовет нас, хранит нашу часть. Можно воспринимать это как игру-поиск или сталкинг, охоту за потерянным… В любом случае, вера в подобное наделяет наши путешествия еще более глубоким, сакральным смыслом.
Я вижу этот процесс иначе. Планета для меня — единый организм, большая система, все части которой работают слаженно, выполняя свои задачи. Схожим образом я ощущаю города и страны: каждое место имеет свою энергию и неповторимое звучание.
Новая страна — это новая матрица: культурная, историческая, социальная, духовная.
И едем мы за тонкими настройками, кодировками этой матрицы. Активациями. Качествами и характеристиками, необходимыми нашей системе на текущем этапе жизни, с которыми нам важно соприкоснуться, и которых НЕТ в поле нашего города, страны.
Подсознательно мы всегда чувствуем, что хотим добавить себе объема и новых звучаний. Новое пространство дает потенциальную возможность раскрыть и распаковать себя, проявиться так, как невозможно сделать в привычном контексте родного города/страны.
Приезжая на место, я раскрываюсь и доверяюсь ему. «Пусть все, что должно произойти со мной здесь — произойдёт. Пусть все, чему нужно случиться во мне и через меня — случится».
Помню, как меня накрыло в Италии. Это одна из моих любимых стран, подарившая любовь к итальянской кухне и способность радоваться простым вещам: узорчатым облакам в небе, запаху свежего хлеба и его хрустящей корочке, прикосновению шелкового платья к коже, любимой музыке в наушниках.
Летом 2017 мы с мужем поехали в небольшое путешествие по Италии и попали на остров Капри.
Это была какая-то совершенно новая для меня матрица: я везде ощущала кайф. Спокойное глубокое расслабление, наслаждение, умиротворение. Вот семейная пара сидит в кафе под открытым небом и неторопливо потягивает коктейли. Она в шляпке с развевающимися лентами, подставляет лицо солнечным лучам и щурится от удовольствия. Он любуется ею, касается ее руки, откидывается на спинку удобного мягкого кресла и смотрит куда-то вдаль, за линию горизонта…
Вот подруги выбирают красивейшие наряды цветов острова: голубого как небо; лазурно-зеленого, как море; цвета топленого молока, точь-в-точь как мягкий теплый песок… Они не спешили с выбором. Предположу, что выбор был не столь важен. Но процесс… процесс их захватывал и приносил невероятное удовольствие.
Во мне все замирало в немом вопросе «а что, ТАК можно было? Так можно жить?». Вот так красиво, медленно, неторопливо, смакуя момент здесь и сейчас, не думая о времени… Меня не покидало ощущение, что жизнь удалась. Моя жизнь и жизнь всех людей на этом острове.
Время там текло иначе, гораздо медленнее, и его не хотелось ускорять. Любые быстрые действия ощущались как суета и лишние движения. Хотелось двигаться мееедлеееннооо, и я замедлялась. Как же это было непросто поначалу! Мой атомный реактор внутри никак не хотел успокаиваться и снижать скорости.
Это было так важно для меня тогда — замедлиться и чувствовать, глубоко проживать процессы обычной повседневной рутины. Дышать полной грудью. Быть в контакте с миром и его стихиями.
Вернувшись в Москву, я вошла в привычный ритм. Но эта настройка, кодировка глубокой расслабленности и доверия, наслаждения моментом — это было во мне. В нашей российской матрице, где много напряжения, скованности, гонки на выживание, закрытости и захлопнутости от Жизни — это было совершенно новым звучанием. Чистой нотой.
Подобным образом я ощущаю каждую страну, чувствую, какие настройки она мне придаст. Причем настройки эти тоже разные: есть более плотные, проявленные, очевидные, и есть тонкие и полупрозрачные. Например, из проявленного и плотного:
Германия — системность, структурность, минимум эмоций, максимум дела, приверженность правилам и традициям, конструктивность, порядок.
Франция — легкость, влюбленность, приятные чувства, забывчивость, жизнь «здесь и сейчас»
Италия — удовольствие, наслаждение от жизни, яркость, чувственность, жизнь в моменте, релакс.
Сейчас меня зовет Америка, Нью-Йорк. Там для меня — свобода, движение, многозадачность, быстрые ритмы, сверхскорости, быстрота реакций и отклика, мультипотенциальность, развитие, объединение, синергия. Я хочу испытать скорости, которых нет в Москве.
Тонкое раскрывается на месте. Часто сопровождается предчувствием, еле-уловимым ощущением в поле задолго до поездки. Во многом это моя ответственность и выбор: открыться, довериться пространству и взять то, что оно предлагает. Было так, что я уезжала с ясным ощущением: не добрала. Не взяла. Не вместила весь объем, предназначенный мне.
Таким образом, я верю: на глубинном уровне каждый из нас всегда знает, ЗА ЧЕМ едет. Весь мир тогда — широкая палитра самых разнообразных нот и звучаний, тонких настроек.
***
Меня много лет тянет в маленький таежный поселок «Моховая Падь» Амурской области на Дальнем Востоке, где прошли годы моего детства. Я знаю, что буду там однажды.
В начале января я осуществила давнее желание оказаться в Ленинградской области, г. Луга. Полуразрушенное офицерское общежитие на отшибе города, в котором я жила 18 лет назад, в то время мой отец служил полковником в воинской части неподалеку. За общежитием был лес, куда мы бегали с другими детьми собирать подснежники и смотреть, как на деревьях появляются первые почки.
Как же меня тянуло туда. Казалось, что какая-то часть меня осталась в этом сером, мрачном, обветшалом общежитии, любые воспоминания о том периоде жизни вызывали желание плакать. Помню, всю дорогу ехала молча, в напряжении, а когда оказалась на месте — выдохнула.
Вот общежитие и окна комнаты, в которой мы жили. Вот лес, в котором я играла. Вот школа, в которой была изгоем и которая ничего, кроме парализующего ужаса во мне не вызывала. Я ходила вокруг, вдыхала запахи места, слушала его, трогала кирпичную кладку зданий…
Смотрела в себя: как там, внутри. Волнительно, больно, непонятно, странно… Спокойно. Все на своем месте. Можно уезжать.